«Начнем, наверное, с того, что же такое красота. Наиболее частое определение красоты — это эстетическая категория, (то есть относится к науке о прекрасном), некое гармоничное сочетание аспектов предмета, которое вызывает у наблюдателя наслаждение. С психологической точки зрения понятие красоты включает в себя идею украшения, например, мы навешиваем различного рода игрушки на елку, чтобы она была более красочной; люди одевают яркие разноцветные одежды; мы красим автомобили в броские цвета и так далее. То, что мы хотим сделать красивее, более эстетически привлекательным, мы разукрашиваем и украшаем. То есть изначально в слове «красота» присутствует идея того, что мы берем предмет обыденности и делаем его краше, притягательнее, красивее. Мы добиваемся того, что это начинает цеплять наше внимание. С другой стороны, красота апеллирует к совершенству, то есть к некой гармонии – к тому, что является практически всегда результатом целенаправленной деятельности людей. Потому что в дикой природе, необлагороженной человеческой деятельностью, совершенство, гармония как некая симметрия, некая упорядоченность, как правило, не встречается вообще. Природа демонстрирует нам постоянное изменение и обращение. То есть в природе гораздо легче и важнее (с точки зрения живого организма) уметь отличать одну вещь от другой, дифференцировать. Потому что в целом процесс жизнедеятельности – это процесс обмена нас как живых существ веществом и энергией с окружающей средой. Чтобы этот обмен был результативным нам критически важно уметь дифференцировать предметы и их свойства, чтобы отличать, что для нас полезно, а что для нас опасно. И очень интересно, что ребенок достаточно долго не может находить схожее в вещах. Маленькому ребёнку до определённого возраста достаточно легко дифференцировать свойства и признаки вещей, находить их разность, отличие, но гораздо сложнее находить общее. А вот именно общее сочетание, взаимоотношение, гармония, совершенство – это как раз то, что предполагает симметрию, какую-то тождественность, общность чего-то. И это становится возможным только на уровне целенаправленной человеческой деятельности», — рассказывает Ивановский.
«Немаловажно, что красота и искусство идут рука об руку, потому что красота возможна только в рамках искусства. Не всё искусство прекрасно, но всегда то, что красиво относится к сфере искусства. И в этой связи очень интересна интерпретация искусства как искушения. Потому что искусство и искушение, вполне возможно, это однокоренные слова. И в этом плане последнее всегда, если мы берем религиозную традицию, это грех; а если мы рассматриваем традицию социальную – это всегда вызов и соблазн. Это нечто запретное, что заставляет проверить нашу традиционность, покладистость и нашу приверженность некой устоявшейся системе ценностей. Таким образом, мы говорим о том, что искушение и искусство — это взаимопроникающие понятия, а искусство — это процесс деятельного отражения действительности, в котором заключено отношение человека к тому, что он воспринимает, чему дает оценку. Причем эта оценка может выражаться в каких-то художественных формах. Например, человек производит некий продукт, предмет искусства, на который смотрят другие люди и видят или угадывают отношение человека к какой-либо сфере человеческой жизни или жизни вообще. В этой связи искусство – это как покушение на божественную природу, которая единственная имеет монополию в рамках многих религиозных традициях создавать, творить. Будь то вселенная, будь то человек, будь то такие основополагающие понятия социальной жизни, как добро и зло, надлежащее, мораль, проступок, преступление и наказание, нравственность. И в этом плане искусство всегда искушает. А через это искушает и красота! То есть красота, с одной стороны, это некий предел совершенства, венец человеческих усилий, а с другой стороны, это всегда выход человека за какую-то традиционную мировоззренческую парадигму, это некое восстание против устоявшейся системы вещей», — рассуждает эксперт.
«Если же мы переходим к красоте как к чему-то желаемому, когда мы желаем наряду со здоровьем, деньгами, красоты телесной, красоты своей жизни, это в достаточно большом количестве случаев может быть неким симптомом определенной тревожности и неуверенности человека. Потому что практически все культуры сходятся на том, что красота – это, как сказал Достоевский, страшная сила! И эта страшная сила обладает невероятным воздействием на воспринимающего и позволяет человеку, обладающему красотой, добиваться желаемого гораздо проще по сравнению с тем, кто менее привлекателен. Когда мы видим, что человек красивый, он гораздо легче может убедить собеседника в чём-то, он вызывает по отношению к себе положительные эмоции. Ему проще получить желаемое от других людей. И, в случае прочих равных, предполагается, что ему всегда отдадут предпочтение, например, при найме на работу и так далее. Но это имеет обратную сторону! Люди, которые хотят быть красивыми, будто бы не верят в себя, в свои усилия, в свою способность производить впечатление на окружающих за счет своих компетенций, за счет своего образования, за счет воспитания, за счет своих коммуникативных навыков. Поэтому им нужен некий волшебный костыль, который помогал бы им добиваться желаемого за них. Это как некая скатерть-самобранка, волшебная палочка или некий другой мистический предмет, который позволяет им, не прилагая усилий, получать желаемое от других людей. Одновременно это является таким серьезным признаком того, что человек обладает заниженной самооценкой, он испытывает определенную тревожность и неверие в себя, в свои силы, неверие в то, что он обычными традиционными методами, к которым относится компетентность, сможет занять достойное место в социальной иерархии. Он сомневается, что он может сделать это традиционными способами, поэтому он жаждет красоты как некой мистической силы, некоторого джинна, который всегда с тобой, который помогает осуществить твое желание, который наводит морок на собеседника и заставляет его согласиться со всем, что ты от него требуешь. В этом плане очень интересно рассуждение, что красота – это некое совершенство, гармония, источник наслаждения. С другой стороны, красота всегда неуловима, потому что конкретное воплощение красоты отличается от культуры к культуре. Традиционно красота у нас ассоциируется с женщиной, и в этом плане в различных культурах эталоны красоты различны. Как и предметы, носители красоты, тоже могут быть различны. Но по крайней мере, в сфере искусства существует некая эталонная пропорция, так называемое «золотое сечение», которое говорит о том, что наиболее гармонично, наиболее эталонно сочетаемое соотношение частей в предмете, в процентном соотношении 62% на 38%. И в этом плане, по крайней мере в каких-то наглядных искусствах, которые создают продукт, который можно визуально и тактильно оценить, вот это правило очень показательно. Это, с одной стороны, можно экспериментально проверить на человеческом лице, действительно ли соотношение его частей вызывает ощущение красоты или нет. Также это связано с архитектурой или с изобразительным искусством», — говорит Валерий Ивановский.
По словам клинического психолога, в религиозной традиции красота действительно имеет некие греховные коннотации, ведь в такой парадигме только высшие, божественные силы могут быть источником совершенства и наслаждения, тогда как красота, будучи результатом человеческой деятельности, как бы бросает вызов этим божественным силам.
«Вполне возможно, не зря в кино какие-то отрицательные персонажи порой очень обаятельны как предмет вожделения, как некое искушение от Дьявола, которое человек, в рамках традиционной морали и нравственности, должен преодолеть, доказав свою приверженность традиционному авторитету, традиционной нравственности, традиционной этике», — объясняет основатель академии «ТРИЭТТА».
Что касается того, воспринимает ли человек сам себя более или менее красивым, чем об этом думают окружающие, это зависит от уровня самооценки. «Если человек уверен в себе, в своих силах, в своем интеллекте, в своем обаянии, то, соответственно, он будет себя воспринимать или адекватно, или более красивым, чем он есть на самом деле. А у человека, который не уверен в себе, соответственно, эта неуверенность будет распространяться и на его восприятие своего физического «я». Поэтому оно будет ниже, чем это есть на самом деле. Но в целом надо помнить о том, что стандарты красоты всегда размытые, регулируются двумя высказываниями. Первое гласит, что «на вкус и цвет товарищей нет». А второе – «красота всегда в глазах смотрящего». На самом деле красота – это такая ускользающая категория, которая в редких случаях имеет самодовлеющее значение. С этим и связаны расхождения в оценках красоты человека им самим и другими людьми. Потому что это такая соподчинённая категория, в том плане, что восприятие красивого и некрасивого имеет очень много аспектов и нюансов, что относится и к восприятию человека, и к восприятию предметов или объектов. Но восприятие другими человека всегда и в достаточно большой степени зависит от того, как себя воспринимает сам человек. Это удивительный парадокс! Если сам человек воспринимает себя красивым, конвенционально также начинают воспринимать его и другие люди, в то время как сам человек думает, что красота – это всегда оценочная категория, которая находится вне его и отдается в руки других людей», — заключил Валерий Ивановский.
